|
Жизнь и скитания изобретателя-самоучки.
|
|
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:39 / Сообщение 1 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Илья Федорович Мухартов родился 17 июля 1886 г. в Саратове. Саратова он не помнит, так как семья переехала сперва в Вятку, куда еще при крепостном праве был продан дед с семьей, а из Вятки перебралась в Уфу. Здесь началась кочевая жизнь Мухартовых.
В то время проводился Великий Сибирский путь. Отец Илюши, Федор Олимпиевич, устроился десятником по постройке железнодорожных мостов. Когда какой-нибудь мост достраивался, вся семья снималась с места и перебиралась к следующей реке, преграждавшей путь стальным рельсам, вгрызавшимся в глубь Сибири.
Однажды, когда вся семья была в сборе за ужином, мать Илюши по обыкновению стала жаловаться на беспокойную жизнь.
— Ведь это что ж!— говорила она. Как цыгане живем. Сели-посидели, мостище отмостили — и снимайся с места неведомо куда...
— Скажешь, больно плохо? Под барином лучше жили, по-твоему? — возразил Федор Олимпиевич.
— Я не к тому, что плохо, а беспокойно. Да и для ребят нескладно. Заболеть при цыганской жизни недолго. А Илюшка только и знает, что на постройке да в лесу шатается. Долго ль до греха! Свалится еще несмысленыш, не дай господи... А ты ему потакаешь...
— Ну, заладила сорока Якова свое про всякого!..— прикрикнул Федор Олимпиевич. — Плакаться раньше времени не к чему. Нечего грешить, живем себе по-маленьку.
И улыбнувшись, продолжал:
— Болезни, они не для нас удуманы. Болезнь к тому идет, кто ее боится. А мы не боимся. Правда, что ли, Илюха? А?
— Не боюсься,— невнятно ответил Илюха с набитым ртом.
— Ну вот то-то же!— захохотал Федор Олимпиевич. — Илюхе некогда бояться, вишь, уписывает, аж за ушами пищит! Да, так вот оно и идет. Живем, работаем, хлеб жуем. У нас крепкая мужичья кость. А ну, скажи сама, много мы болели?
Сибирские экспедиции
|
 |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:39 / Сообщение 2 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — Тьфу, сглазишь, дурной!
— Глупости! Много ты понимаешь! Глаз вреда не приносит, ежели не подсмотрит да по начальству не донесет. Так-то... Взять вот хоть, скажем, моего покойного родителя. До чего ведь крепкий был мужик! Когда ему под восемь десятков подошло, он еще любого молодца за пояс мог заткнуть. Право, не хвастаю. Да вот, случай какой с ним был...
Рисунок. ...И видят — сидит это дед Олимпий, да и покуривает...
И хотя вся семья не один раз слышала про этот случай, однако все притихли, с удовольствием приготовившись еще раз послушать.
— Батюшка в ту пору в старостах ходил. Ну, как-то в праздник, уж запамятовал теперь, то ли в Преображенье, то ли просто в воскресный день, собрались девки в лес 'за малиной. А вятские леса тоже густые, как и здесь. Зверье всякое в них водится. Девки и кличут батюшку: «Дедушка Олимпий, пойдем малину собирать!» Ну, родитель и пошел с ними.
А в малиннике встретились с Михайлой Топтыгиным. Тоже по ягоды пришел. Любит ведь косматый сладенькое-то! Как завидели девки и бабы медведя, визг подняли и — врассыпную, кто куда. Ну, а батюшка какой крепкий ни был, а ноги все же слабоваты, быстрого ходу в них не имелось, не убежать. Разъярился мишка от бабьего переполоху и полез на батюшку. Вступили в рукопашную. Так голыми руками и пришлось деду Олимпию обороняться от медведя. Девки-то прыткие, а особливо с перепугу. До села скоро добежали. Живым манером народ собрался. Прибегли в лес мужики с рогатинами, с вилами да с топо-рами. И видят — сидит это Олимпий Степаныч, да и покуривает. «Чего, говорит, уставились? Устал, ну и закурил». Вишь ты как! Устал, дескать, и закурил! А сам-то весь в крови. Медведь же недалеко лежит чуть живой.
Когда это они вступили в рукопашную, медведь лапы вперед, значит, сразу деду ободрал малость плечи и спину. Да долго Топтыгину повоевать не пришлось. Отец ви-дит — все равно пропадать, обороняться нечем, так прямо обеими руками полез ему в пасть. Схватил крепко за шершавый его язык, да изо всех сил дернул его и перекрутил. Медведь сам свой язык и про кусил. От боли свету не взвидел. И про отца забыл. А убежать уж не смог. Истек кровью. Вот он дедушка какой был!..
— Ну, а как же дед после? — спросил старший брат Ильи Григорий.
— А что же деду сделалось! Раны поджили и — ништо. После долго еще жил. И теперь бы еще, может, здравствовал, кабы чужой смертью не помер. На прииски он ушел. Пофартило ему. Набрал золота. А когда он с золотом домой возвращался, его дорогой и убили...
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:40 / Сообщение 3 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Маленький Илюша следовал за отцом по пятам. В Омске при постройке моста через Иртыш приглядывался к клепке. Ему нравилось ходить по пахучим доскам, дрожавшим под ногами, смотреть сквозь кружево железа и дерева далеко вниз, на крутящуюся воду. А больше всего его тянуло к клепальщикам. Сильно и четко взлетали молотки, звонко раздирали воздух дробные удары. Весь мост пел, подрагивал, словно собирался пуститься в пляс под эту музыку. А леса далеко проносили напев, перебрасывая эхо во все стороны. Казалось, деревья составляют один большой хор, послушно подхватывают припев по приказу запевал — клепальщиков. Легко дышалось высоко на мосту при клепке, и приятный холодок пробегал по спине. Илюша вертелся около рабочих. Иногда просил у отца:
— Тятька! Дай мне поклепать!
— Цыц ты! Не путайся, зашибут, мал еще, — с деланной суровостью отвечал отец.
Рабочие смеялись:
— Пошто гонишь его, Олимпыч? Дай нам в науку, помощник будет.
— Когда время придет, сам научу как следует. А пока ему бы еще поучиться из носу заклепки толком выбивать.
Когда Илюше было восемь лет, он стал ходить в школу. Да походил недолго. Через три месяца переезд к очередному новому мосту прервал его школьное учение, которое после этого уже не возобновлялось.
— Не важно, — говорил Федор Олимпиевич,—-кто толков и прилежен, из того работник всегда выйдет, до всего сам дойдет. А лентяя хоть сто лет учи — ни богу свеча, ни чорту кочерга. Хуже лени ничего нет. За лень родного сына из дому выгоню.
Властный и вспыльчивый был Федор Олимпиевич. Домашних держал в руках. К тому же он любил вы-пить. А выпивши был нехорош. И все знали: когда Федор Олимпиевич хмельной — на дороге лучше не попадайся. Что под руку ни подвернется: полено — так полено, горшок — так горшок,— в кого угодно может запустить. Не то что ребята, собаки и кошки — и те знали его повадку: кто куда!
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:40 / Сообщение 4 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Однако трезвый, хотя и бывал крутенек, но не самодурствовал. Все уважали его за то, что был справедлив. С рабочими хорошо ладил, так как, несмотря на кажущуюся суровость и требовательность, был сердечен, отзывчив на чужое горе.
— Олимпыч — мужик простой. Рубаха парень,— говорили рабочие.-— И ежели он не выпимши, с ним очень, даже хорошо обо всем можно дотолковаться.
Крутой дома, он и перед начальством другим не был, не гнулся. Независимый и горячий, он недолюбливал начальство. Однако вспышки строптивости, особенно частые и дерзкие в пьяном виде, большею частью сходили ему с рук благополучно, так как его ценили как отличного работника.
Илюша старался, иной раз ворочал работу из последних сил — и боялся отца, а еще больше хотелось заслужить его одобрение. Хвалил Федор Олимпиевич редко, но зато если похвалит — его слово приятнее подарка. Федор Олимпиевич поощрял усердие. И любил покупать подарки, обновы, желая наградить за что-нибудь.
Илюша и его старший брат Иван по-особому дружили с отцом. Летом ходили с ним на постройку. Зимой, когда работы на пути замирали, возились в столярной мастерской, где он работал. Кой-что сами делали.
В хорошую минуту отец любил рассказывать о пережитом, о виденном. Илюша, сидя на душистых стружках, вырезал что-нибудь ножом из обрезков дерева, а отец орудовал у верстака и между делом рассказывал бесконечные истории о своих путешествиях и приключениях в России, в Персии, в Турции и в Австрии.
Его повествования то и дело прерывались, когда он принимался стругать или сосредоточенно примерял наугольник к краю доски. Иногда Федор Олимпиевич на полуфразе обрывал описание одного события и через некоторое время, забыв за работой о чем он говорил, начинал о чем-нибудь другом. Иван и Илюша не решались его прерывать, но в следующий раз, желая снова вызвать отца на разговор, кто-нибудь из них напоминал о неоконченном рассказе.
— Тятька,— говорил Иван, — а ты давеча не досказал, как ты от барина сбег.
— А, про это... Можно... — И начинал:
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:40 / Сообщение 5 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — Дед, покойник, при крепостном еще праве на барском дворе работал столяром. И я с ним три года тоже. Только не на себя мы работали, потому как и сами-то мы вместе со своей работой и со всеми потрохами принадлежали барину. В роде как лошади, значит, мы были. Ну, ладно. Работали мы, стало-быть, на барский дом небель разную, кадки там и всякую муру. А мне все обидно казалось. Как же это так? Делаешь,
делаешь, и почему это все им? Было тогда несколько неприятностей у меня с барином. Я молод был, горяч да и дурашлив тоже. Ну, вот, раз вечерком, в Михалов день, восьмого, значит, ноября, возвращалось с вечорки нас несколько парней. Шли мы мимо барского дома. Были, конечно, малость выпимши. Я с одним товарищем поотстал. Мой товарищ остановился, говорит мне: «Погляди-ка, барин-то из Питера приехал. Работки, стало быть, нам прибавится».
Рисунок. Илюше нравилось ходить по пахучим доскам, дрожавшим под ногами,
и смотреть вниз на крутящуюся воду...
В доме был свет. Окошки большие, тальянские. А в одном окне видно как на ладони — сидит барин в кресле и газету читает. «Ну, что ж,— говорю,— сделаем ему встречу со звоном!» Да спьяну-то тут же мимоходом нагнулся, подхватил кусок мерзлотины и запустил. Звонко, действительно, вышло. Оба стекла пробило. Комок упал на газету, но уж прорвать ее не осилил. А мы, как шли — песни пели, так и дальше продолжали, не спеша. Барин же, вишь ты, тут же на месте с испуга и помер. Ну, понятно, переполох. На звон из дому сразу выскочили люди. Нас несколько человек скрутили, отправили в губернию. В тюрьму. Мы все отрекались: «Знать не знаем, ведать не ведаем. Шли, песни пели. Услышали звон. А потом нас скрутили. Вот и все»...
Помытарили нас с месяц да и выпустили. А брат покойника барина догадывался про меня. Знал про мою строптивость. Видеть меня не пожелал. Узнал я, что он меня куда-то сплавить хочет. Я и сбежал без пашпорта. Сперва я у хозяев в Саратове жил, а потом подался по Волге вниз, к Каспию, ушел в Персию. И странствовал три года. Ремесла знал и везде себе хлеб мог заработать — и в Персии, и в Турции, и в Австрии. Прослышал про освобождение — вернулся в Россию. Тут я узнал, что после моего побегу отца со всем семейством барин в Вятскую губернию продал...
Рассказы Федора Олимпиевича о его странствованиях были для ребят интереснее сказок. Воображение маленького Илюши дополняло, расцвечивало и продолжало эти рассказы. Мысленно он путешествовал вместе с отцом по далеким невиданным городам и бесчисленным дорогам.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:40 / Сообщение 6 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Но самой излюбленной темой их бесед всегда оставались разные чудеса техники и всякие изобретения. Федор Олимпиевич был изобретателем. Он конструировал всякие хитроумные инструменты для своей работы. Особенно удачны были его различные обделочные фрезы. Но все это он делал между прочим, считал вполне естественной подготовительной работой, необходимой во всяком мастерстве.
У Федора Олимпиевича имелись гораздо более обширные замыслы. Подготовка его явно не соответствовала этим замыслам. Все свои немногочисленные отрывочные познания он приобретал на ходу, «на глазок». За всю свою жизнь он не прочитал и десяти книг, кроме «божественных». Правда, библию, евангелие и церковную службу он знал чуть ли не наизусть, прочитал их, может быть, раз по сто, но из этих книг он никаких практических указаний для своих изобретений, во всяком случае, почерпнуть не мог. Однако его стремление осуществлять свои грандиозные изобретательские замыслы не останавливалось ни из-за отсутствия технической подготовки, ни из-за перегрузки религиозной подготовкой.
— Если на плечах голова есть, да рукам не давать залеживаться— до всего можно дойти. И не верьте никому, кто скажет, что грех при-роду переделывать. Никакого греха нет. Такие разговоры — одни глупости.
На станции Тайга строили станционные здания, квартиры железнодорожным служащим. В столярной мастерской имелись электрические звонковые батареи, аккумуляторы и другие предметы электрического оборудования. Федор Олимпиевич увлекся электричеством. Он внимательно изучал батареи. В свободное время конструировал свои элементы. Пытался объяснять Ивану и Илюше, что таксе электричество, как его можно заставить работать.
— Его можно заставить светить, греть, делать всякую работу. И за сотни верст по телеграфу слева передавать. Только нужно суметь запрячь в машину это электричество, взять его. А его видимо-невидимо без-толку залеживается и в земле и в воздухе. Вот погодите, может, я и покажу инженерам, как надо его загонять в проволоку!
Федор Олимпиевич стал ходить от инженера к инженеру, предлагая реализовать один из своих проектов. Предлагал он следующее. За Владивостоком имеются цинковые рудники — «Тютиха». Верстах в 150 от этих рудников расположены Сучанские угольные копи. Если наэлектризовать подпочвенную воду или соединить рудники с морским заливом, должна получиться естественная гальваническая батарея, которая, по расчетам Федора Олимпиевича, будет без всяких дальнейших хлопот в течение нескольких столетий поставлять неистощимые запасы электричества.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:40 / Сообщение 7 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — А вы кусочки угля и цинку суете в банку и довольны! Смех один. Вся земля — банка, а ваши батарейки — детские игрушки...
Некоторые инженеры пытались растолковать Федору Олимпиевичу, что из его затеи ничего не получится, иные советовали ему изучить получше электричество, говорили, что его проект слишком грандиозен и наивен, а были и такие, что просто смеялись.
Однажды он встретил начальника участка и вступил с ним в разговор о рудниковой батарее.
— Знаю, слыхал, — прервал его инженер. — Вздор все это, дорогой. Приналяг лучше на свою настоящую работу. Батарея твоя— чепуха. Ну, а если б и можно было так сделать, как ты хочешь, чем же я тебе могу помочь? Надо купить два рудника. Это чего-нибудь да стоит! Так ведь? А кому нужно будет твое электричество? Что ты с ним будешь делать во Владивостоке?
— Как так—что?.. Много...
— Гроша ломаного оно там не стоит,— прервал его инженер. — Некуда его будет девать. А впрочем, меня это не касается. Запретить тебе не могу. По мне, преврати хоть всю Сибирь в электрическую батарею, если сумеешь. Лишь бы ты на дороге работал исправно.
— Ну, за мою работу меня еще никто не хулил. За барышами я не гонюсь, лишь бы сделать. А вы—ученые да с деньгами — не хотите мне помочь. Что ж. Один я, конечно, не осилю. Рудников купить мне не на что. До бога высоко, до царя далеко, а умные люди, видно, боятся, что дураками передо мной, мужиком, останутся. Ладно уж. Осрамил бы вас, да ваше счастье, что у меня нет богатства. Но вот у меня есть другая затея — так там денег почти не требуется. Я своими руками сделаю такую машинку, что из воздуха электричество буду высасывать, так что после его в работу можно будет пустить. Вот тогда посмотрим, найдется ли куда электричество расходовать!
Инженер покачал головой.
— Заранее судить не берусь, может быть ты и сумеешь построить машинку какую-нибудь. Только ни к чему ты все это... Не с того конца надо начинать. Без ученья и лаптя не сплетешь.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:41 / Сообщение 8 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — Ежели я сам себя не научу, никто меня не научит!
После этого разговора Федор Олимпиевич рьяно принялся за дело. Работал он в праздники и в свободное время по вечерам. Приготовления его были не понятны, обставлялись с большой торжественностью и некоторой таинственностью. В своей мастерской он сделал несколько толстых деревянных кругов. Круги плотно насаживал с двух сторон на деревянные чурбачки, при чем не употреблял ни одного гвоздя. Когда несколько таких катушек было чинно установлено в ряд вдоль стены, девятилетний Илюша хотел примериться, кто выше — он или катушки. Но Федор Олимпиевич так грозно прикрикнул, что Илья больше не решался приближаться к катушкам.
Потом Федор Олимпиевич привез из города целый воз всякой всячины: несколько кругов и мотков провода разной толщины, как изолированного, так и голого медного; целую груду огромных глиняных и стеклянных банок; листовой свинец и свинец палочками, а также окись свинца; два круга из толстого стекла и разные другие вещи. Все это он бережно сложил в углу и на полках и сказал, что голову оторвет тому, кто хоть пальцем притронется к какой-нибудь из этих вещей. В ближайшее воскресенье Федор Олимпиевич намотал на катушки ровными рядами провод, разрешив участвовать в этом деле ребятам. Потом к одной из катушек с обеих сторон на деревянные круги уложил и прикрепил по стеклянному кругу. Остаток дня ушел на возню с банками. Сорок банок были начинены таким образом.
Изнутри Федор Олимпиевич выло-жил банки по стенкам листовым свинцом. В середине каждой банки укрепил по свинцовой палочке. Потом наполнил все банки окисью свинца. Установив в четыре больших ящика по десять банок, он соединил обкладки и свинцовые палочки проводами.
— Ну, вот, кладовые для электричества заготовлены,— сказал Федор Олимпиевич, отирая со лба пот.
— Какие же это кладовые?— с недоумением спросил Иван.
— А вот какие. Как поймаю из воздуха электричество — в эти банки его и запрячу. А потом, когда нужно — можно его расходовать. Такие кладовые называют аккумуляторами.
Вечером Федор Олимпиевич услал ребят из мастерской и куда-то уехал на подводе. Когда Илюша с Иваном после его отъезда заглянули в мастерскую, там ни катушек, ни банок — ничего не осталось.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:41 / Сообщение 9 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Возвратился Федор Олимпиевич поздно и вдребезги пьяный. Он всегда напивался после своих опытов, независимо от того, были ли они удачны или неудачны.
На следующий вечер, перед заходом солнца Иван вихрем влетел во двор, чуть не сшиб с ног Илюшу.
— Что я тебе скажу!..— закричал он и, быстро оглянувшись, свистящим шопотом сообщил:
— Я выследил тятьку... Он свою машину строит! В кусты запрятал. Чудно как, страсть!.. Расставил все, на манер поезда вышло. А тятька, ровно балуется, веревку через телеграфную проволоку все норовит перекинуть... Побежим, покажу! Тятька, верно, уже ушел оттуда.
Ребята во весь дух побежали вдоль полотна железной дороги. Когда они отмахали около трех верст, Иван свернул с дорожки к опушке леса. Раздвинув кусты, он показал Илюше сооружение Федора Олимпиевича.
На четырех столбиках, вбитых в землю, покоился стеклянный круг катушки, прикрытой сверху другим таким же кругом. И внизу и сверху катушки стекла окрасились багровым отблеском заката, и казалось, что на столбиках стоит черная бочка, из обоих концов которой, как из топки паровоза, вырывается красное пламя. Рядом с первой катушкой стояли на столбиках пониже еще две таких же, а дальше, прямо на земле вытянулись в ряд, гуськом, четыре ящика с банками. Вся цепь катушек и ящиков соединялась проводами. От первой катушки провод был протянут к телеграфному столбу. Конец провода, перекрученный спиралью, со свободно торчащим острием был прикреплен к чашечке изолятора на столбе. От спирали к земле спускались две веревки.
— Гляди-ка! Столбики-то все в шапочках!— сказал Илюша, нагибаясь и указывая на фарфоровые изоляторы, которыми были прикрыты столбики сверху.
— Не трогай! — крикнул Иван, когда Илюша хотел пощупать изолятор. — Не видишь разве, что на досках нарисовано?..
Илюша с недоумением посмотрел на гладко оструганные дощечки, прибитые к каждой катушке. На каждой доске черной краской было сделано неумелой рукой изображение черепа, а под ним — зигзаг изломанной стрелки. Несколько кривых букв дополняли этот рисунок.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:41 / Сообщение 10 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — Тронешь — убьет на месте... — почему-то шопотом пояснил мне Иван.
Илюша подошел к телеграфному столбу, задрал кверху голову, потом осмотрел столб, веревку. Здесь никаких страшных изображений не было. Он схватил одну веревку, потянул к себе. Свободное острие проволочной спирали прикоснулось к телеграфной проволоке. Оба мальчика с любопытством и тревогой взглянули на отцовскую батарею. Но никаких видимых изменений в ней не произошло. Так же, как и раньше, чер-нелась проволока катушек, медленно гасли краски заката на стекле. Надвигались сумерки. Илюша дернул вторую веревку — острие проволоки отошло на прежнее место.
— Идем,— предложил Иван, Каждый день после работы Федор
Олимпиевич отправлялся к своему аппарату. Ребята из-за кустов наблюдали, как он возился около катушек, включая провода, нюхал их, даже лизал.
— А почему его не убивает?— спрашивал Илюша.
— Он знает, небось, как их можно трогать.
Федор Олимпиевич каждое утро внимательно смотрел на небо, досадливо крутил головой. За обедом всякий раз жаловался на засуху, высказывая мнение, что теперь хорошая гроза была бы как раз впору. Каждый вечер возвращался он домой все более и более навеселе.
Через неделю выпал дождь, но о грозе и помину не было. Федор Олимпиевич делался все более мрачным и раздражительным.
В одно июньское утро, выйдя на крыльцо, он почувствовал, что долгожданная минута приближается. Правда, небо были ясное, как и в предшествовавшие дни, но было душно, «парило». Воздух был насыщен парами, как в бане.
— Илюшка! Ванька!!. — рявкнул громовым голосом Федор Олимпиевич.
Испуганные куры вскинулись, разметнулись врассыпную по двору. А Илюша и Ваня во всю прыть босых ног протопали из горницы на зов отца, чай недопитый оставили.
Рисунок. Раздвинув кусты, Иван показал Илюше сооружение Федора Олимпиевича...
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:41 / Сообщение 11 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| — Далеко сегодня не уходить! Будьте около стройки. Смотрите за небом. Ежели увидите, что гроза надвигается,— живым манером мне доложить... Поняли?..
Духота усиливалась. Все ходили разморенные. Даже птицы примолкли. Гроза надвигалась. Один Федор Олимпиевич был не в меру весел и оживлен. Он то и дело перегибался через доски, из-за лесов строящегося дома окликал ребят. Часа через два после обеда посвежело. Поднялся ветер.
— Тятька! Туча ползет. Большая, черная, как тулуп!..—крикнул Иван.
Федор Олимпиевич выбежал из-под лесов, скорым шагом направился к полотну железной дороги. А ребята пустились бегом в обход.
Когда они прибежали к кустам, где был установлен аппарат, туча заволокла уже все небо. Стало почти совсем темно. Едва они успели спрятаться за деревом, как увидели отца. Тяжело переваливаясь на ходу, он свернул с полотна и бежал к ним. Зарница зубчатым разрывом проскользнула через тучу. Внезапно налетел ветер, сорвал с отца картуз и быстро-быстро кубарем покатил его назад по дорожке вместе с несколькими листочками, оторвавшимися от дерева. Отец не обратил на это никакого внимания. Зарницы замелькали одна за другой, слоено в темноте какие-то огромные люди в бестолковой тревоге бегали с фонарями в разные стороны. Ветер сразу стих. Блеснула ослепительная молния, и следом за ней прорвался тяжкий грохот грома.
После молнии стало совсем темно. Следующая молния осветила Федора Олимпиевича,. когда он у столба дернул веревку и приключил провод своего аппарата к телеграфной проволоке.
Несколько раз под ряд молния следовала за молнией. Протяжные раскаты грома отражались в густом эхо леса так часто, что гул его почти не стихал. Ивана и Илюшу почти не мочило дождем — защищало дерево. Зато Федор Олимпиевич, стоявший в нескольких шагах от своего аппарата, сразу вымок до нитки. Но он этого не замечал.
Вдруг первая катушка, стоявшая на самых высоких столбах, вспыхнула, загорелась, как смоляной факел, а вслед за ней вспыхнули вторая к третья. Почти одновременно сверху по проволоке скатился огненный шар, величиной с кулак, протанцовал, как мячик, над горящими катушками и стремительно сорвался вниз, с грохотом разорвался, разметав в стороны осколки и щепки-первого ящика с банками.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:41 / Сообщение 12 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Гроза быстро унеслась дальше. Проглянуло солнце. Федор Олимпиевич мрачно осмотрел дымящуюся, обуглившуюся груду обломков своего аппарата и медленно ушел. Вечером он напился до бесчувствия...
Через несколько дней он восстановил свой аппарат. Был июль месяц. Грозы проходили часто. Каждая гроза аккуратнейшим образом, как по заранее установленной программе, посылала несколько молний в аппарат Федора Олимпиевича и добросовестно сжигала все, что можно было сжечь в этом сооружении.
Слух о «чудачестве» Федора Олимпиевича быстро распространился среди рабочих и его знакомых. К месту его опытов тайком приходило много любопытствующих. Когда какие-то озорники поставили к нему на катушку целую батарею битых бутылок из-под водки, а стенки ящиков испещрили непристойными надписями, он перенес свое сооружение в другое, более укромное место.
После каждого очередного пожара Федор Олимпиевич изменял и совершенствовал свой аппарат, что не мешало последнему так же исправно гореть при первой же новой грозе, как он горел при всех предыдущих. Наконец, после шестого «пожара» Федор Олимпиевич, считая, что все несчастия происходят потому, что он не может изолировать достаточно хорошо катушек от земли, вследствие чего атмосферное электричество разряжается через его аппарат в землю,— решил подвесить катушку в воздухе. Между тремя деревьями он крепил на высоте трех саженей над землей металлическую сетку, прикрепленную к деревьям через посредство нескольких изоляторов. К сетке приладил катушку и проводом соединил ее с аккумулятором.
— Так вот будет хорошо, — сказал он Ивану.
Присутствие Ивана и Илюши при опытах было уже легализовано, правда, с некоторыми оговорками, запрещавшими им приближаться к аппарату во время грозы ближе, чем на двести шагов.
— Теперь дело должно выйти, — заявил он,— и озорникам всяким труднее набедокурить.
Между тем жена Федора Олимпиевича все чаще стала ворчать на его затею.
— Куда ты, старый, лезешь? Подумай-ка! Седина в волос, а бес в ребро! Дело-то какое! Молонью изловить захотел! А?.. Полоснуло бы тебя силой божьей, чтобы ты с ней не тягался! Богохульник!.. И еще детишек с собой таскаешь. Хоть их бы пожалел!..
Рисунок. Катушка вспыхнула, загорелась, как смоляной факел...
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:42 / Сообщение 13 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Однажды она остановила на дороге начальника участка:
— Образумь ты, батюшка, моего старика. Яви божескую милость! Совсем ума решился...
— Это кто?
— Да Федор Мухартов. Он, вишь, молонью все ловит да в какую-то, прости господи, Акулькину кладовку ее засадить хочет. И ребята за ним увязываются. Что это только будет, господи твоя воля!..
— А! Это я знаю. Где он ловит ее, молнию?
— А вот идет Ванюшка, он укажет. Нынче, верно, будет гроза. А он каждую грозу ловит...
Инженер обещал жене Федора свое содействие.
Перед вечером действительно собралась гроза. Начальник участка на дрезине поехал посмотреть на опыты Федора Олимпиевича. Гроза его захватила в дороге. Долго разыскивать ему, однако, не пришлось. Он увидел столб огня, осветившего мечущуюся фигуру Мухартова. На этот раз горела не только катушка, но и все три дерева, к которым Федор Олимпиевич прикрепил свою сетку...
Инженер захватил с собой Федора Олимпиевича вместе с ребятами. Под мерный стук дрезины он растолковал изобретателю, что его опыты неизбежно будут кончаться все тем же. Он не учитывает того, что при грозе получается ток в несколько миллионов вольт, и поэтому идет мимо провода, через голову его аккумулятора, в землю. Изолировать такой ток он не сумеет. А все его приспособление, в конце концов, является ни чем иным, как дорогим и неудобным громоотводом, привлекающим на себя все молнии; поэтому оно неминуемо должно воспламеняться.. Кроме того, он может устроить лесной пожар, не говоря уже о том, что подвергает опасности свою жизнь.
— У тебя хорошая голова на плечах, — закончил инженер, — только не хватает знаний.
Федор Олимпиевич пил три дня без просыпу и после этого забросил свои опыты с атмосферным электричеством.
А Илюша сохранил воспоминание об этом на всю жизнь и долго мечтал о том, как бы изучить электричество настолько, чтобы не ловить напрасно неуловимую молнию, а подчинять себе электричество па-верняка.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:42 / Сообщение 14 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| ОТ РЕДАКЦИИ
Нигде вы не найдете изобретательских факультетов. Настоящий изобретатель обычно сам себе создает нужный ему факультет где и как попало. Он изобретает во, что бы то ни стало, даже тогда, когда у него нет соответствующей подготовки, нередко проделывая лишнюю работу, иной раз открывая давно уже известное.
Изобретатель — это не профессия, а гораздо больше — это особое дарование. Он изобретает потому, что не удержимое стремление к творчеству вытекает из особенностей склада его мышления.
Изобретатель и после тяжелого трудового дня иногда не может уснуть. Приходят в голову новые соображения, детали, неожиданные удачные комбинации. Он весь во власти своего изобретательства, и освобождается от власти своей идеи лишь в том случае, если даст ей полное оформление, найдет ей законченное выражение, часто в нескольких вариантах.
Но уже новый замысел ждет очереди...
Очень часто этой страсти к изобретательству бывает подвержено несколько поколений одной и той же семьи, как это наблюдается в роду Мухартовых. Но весьма редко человек, имеющий дар изобретательства, попадает в такие условия, когда он с полным удовлетворением для себя и наибольшей пользой для общества мог бы осуществлять свое стремление создавать новое.
Изобретателям, в особенности самоучками большинстве случаев приходится претерпевать многообразные мытарства. Не говоря уже о том, что значительная часть из них, не имея соответствующей подготовки и знаний, тратит много времени и огромное количество энергии, чтобы самим преодолеть или изобрести то, что они могли бы прочесть в элементарном учебнике, — они, к тому же, чрезвычайно редко находят сочувствие среди окружающих. Их встречают сплошь и рядом насмешками или молчаливым презрением. Они часто кажутся людям, лишенным творческого зуда, полусумасшедшими и беспокойными чудаками, от которых лучше держаться подальше.
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
| Ветер
Автор |
24.02.2015 / 21:42 / Сообщение 15 |
|
Проверенный
Сообщений: 1344
| Если к этому присоединить отсутствие средств, неимоверно затрудняющее возможность сделать чертежи, устроить модель, добиться испытания этой подчас кустарной и грубой модели,— то будет вполне понятна вечная трагедия самоучек-изобретателей. Понятно также, что при таких условиях глохло и гибло много талантов, особенно в косной дореволюционной Руси. Лишь исключительное упорство (к счастью, присущее многим изобретателям) и иногда особо благоприятно складывавшиеся обстоятельства давали возможность некоторым изобретателям пробиться.
Даже при советской власти мытарства изобретателей еще не отошли в прошлое. Бюрократизм, волокита, недоверчивое и пренебрежительное отношение к самоучке нередко стоят на пути к осуществлению его изобретений. Теперь вопрос об изобретателях стал в порядок дня. На него обращено внимание советской общественности и правительства. Работа изобретателей будет несколько облегчена. Но чтобы воспитать бережное, внимательное отношение к творчеству одаренных самоучек, дать им возможность своевременно получить необходимые знания и техническую помощь, потребуется немало времени.
В настоящей серии рассказов, которые будут помещаться на страницах „Вокруг Света" в 1929 году, будут правдиво описаны события из жизни гениального изобретателя-самоучки Ильи Федоровича Мухартова. Вместе взятые, они составят его биографию, записанную с его собственных слов.
Илья Федорович Мухартов имеет около 200 изобретений, из которых некоторые, как например автоматическая сцепка-расцепка вагонов, бесшумный и безопасный ткацкий станок, признаны специалистами гениальными. Имя Мухартова заслуженно пользуется широкой известностью. В течение ряда лет о нем и его изобретениях в газетах и журналах появляются многочисленные заметки и статьи.
Однако лишь немногие имеют представление о том, ценой каких усилий и неустанной борьбы приходилось Илье Федоровичу завоевывать каждый шаг вперед. И до сих пор еще, несмотря на то, что большинство из его изобретений запатентовано и признано заслуживающими особого внимания, ему удалось добиться применения на практике лишь незначительного числа из них.
Жизнь Мухартова насыщена увлекательной работой, интересными происшествиями и приключениями. Илья Федорович много путешествовал и по России и по всему свету. Повесть о его жизни, помимо интереса чисто литературного, должна представлять собой также особую ценность как „изобретательский документ".
Сибирские экспедиции
|
| |
| |
